Дмитрий Ловейко (ГК «Анимаккорд») рассказал, почему компания не снимает полнометражный мультфильм, о борьбе с пиратством и инвесторах

Управляющий директор ГК «Анимаккорд» и сопродюсер проекта «Маша и Медведь» Дмитрий Ловейко в интервью RNS (RNS ONLINE) рассказал, почему компания не снимает полнометражный мультфильм, методах борьбы с пиратством и инвесторах, которых считает полезными для бизнеса.

 

— Ведет ли компания переговоры с РЭЦ об экспорте мультсериала «Маша и Медведь» в Китай?

 

— Представители РЭЦ общались со мной на ПМЭФ 2016 — они предложили свои услуги, но никаких конкретных переговоров мы пока еще не вели. Поговорить, конечно, надо — любая помощь в экспорте всегда полезна. Это же не просто продажа товара или услуги.

 

Реально вы продаете бренд, а это значит, что вы должны представить вашему покупателю лояльную к вашему бренду аудиторию на территории той страны, в которую экспортируете. Если там аудитории нет — вы там ничего не продадите. Какие бы меры регуляторные и протекционистские вам государство ни предоставляло бы, если нет детей которые любят мультфильм и персонажей, никто ничего не купит.

 

Но если существуют протекционистские меры на чужой территории, которые защищают свой контент, — то возможно через госорганы сделать исключение для российского контента. Возможно проведение разовых мероприятий типа «Год российского кино в Китае» — чтобы познакомить зрителя с брендом. Для этого надо собрать материал, хорошо его перевести и адаптировать, сделать так, чтобы надписи внутри мультфильма были на языке региона и т. д. Мультфильм просто с субтитрами глупо показывать, если он ориентирован на детей, которые еще не умеют читать. Кроме этого, надо надо собрать аудиторию и привлечь внимание к фестивалю. Если государство над этим не работает, то надо пользоваться только простыми методами поддержки государства — это компенсация затрат на выставки, регистрация товарных знаков, дублирование и адаптация материалов и т. д.

 

— Планируете выходить на новые рынки?

 

— Я даже не знаю, на какие новые рынки мы можем еще выйти. Мы уже на всех рынках практически в разной степени присутствуем. Разве что в Китай планируем выходить. А так мы везде есть — логистика очень простая: вы выкладываете свой сериал в YouTube — и все.

 

— А с LeEco ведете переговоры по экспорту в Китай?

 

— Нет.

 

— С кем тогда договариваетесь?

 

— С разными группами. Потому что LeEco — это просто цифровая платформа. Современная система коммуникаций между контентом и аудиторией такова, что можно насчитать примерно семь видов коммуникации: ОТТ, видео по запросу, бесплатный доступ (YouTube), платный доступ (AppStore), материальные носители (DVD), кинопоказ, социальные сети. То есть задача в том, чтобы ребенок в любом своем гаджете мог найти твой контент. И в этом смысле выбирать один канал это глупо. LeEco — один из лидеров в системе видео по запросу, но он не даст тех преимуществ, которые дает общественное ТВ или бесплатный доступ к контенту. Мы надеемся, что мы найдем общий язык с LeEco, когда они выйдут в Россию.

 

На мой взгляд, мы сейчас один из самых интересных независимых анимационных сериальных проектов в мире, потому что все крупные анимационные сериальные проекты в основном привязаны к конкретным коммуникациям. У Disney свои каналы, у Nickelodeon — свои. И другие каналы в эту систему уже не попадут. А мы можем в разные каналы идти. Наши представительства — показы — в разных странах представлены в разных системах коммуникации. Например, в Европе начались показы мультсериала в кинотеатрах — Warner Bros. Италия официально назвал «Машу» своим самым успешным ивентом в истории.

 

— Какое у вас отношение к «ВКонтакте»? Многие правообладатели рассматривают его как один из основных источников пиратства в интернете.

 

— Наш главный ресурс — это лояльная аудитория, и если «ВКонтакте», пускай пиратским образом, но расширяет эту аудиторию и поддерживает — то и ОК! В этом смысле мы особо с ними не боролись. Сейчас мы работаем с командой Pladform, которая обеспечивает «ВКонтакте» лицензионным контентом и блокирует пиратские копии. Помимо этого мы развиваем официальную группу проекта, ведем ее своими силами, сознательно отказавшись от услуг рекламных агентств, чтобы оставаться на прямой связи с нашими поклонниками.

 

Если у вас есть контент, единственный источник дохода для которого — продажа, тогда вы вынуждены бороться со всеми, кто нелегально его распространяет. А мы первые три года вообще ни с кого не брали деньги и стремились чтобы все пираты знали, что такое «Маша и Медведь». Потому что нам аудитория нужна, а не деньги коммуникационных систем. На этом рынке, когда вы формируете бренд — бренд дает 80% выручки, а коммуникации — 20%.

 

— Уровень пиратства в интернете в целом вы как оцениваете?

 

— 90% нашего контента распространяется легально. Мы контролируем в YouTube пиратские выкладки, мы делаем это по договору с Google. В AppStore все и так легально. Есть около 300 независимых сайтов, которые нас демонстрируют, — наши представители уже на всех на них вышли и попросили сделать эмбеды с YouTube. Поэтому, если вы на каком-то сайте обзорном мультипликационном видите «Машу и Медведь» — вы смотрите серию с официального канала на YouTube. Если вы это видите — значит, мы с ними договорились. Поэтому особых пиратов нет. Тема пиратства в интернете актуальна для тех, для кого контент является единственным источником дохода. А у нас бренд.

 

— Вы продолжение мультфильма будете снимать?

 

— Мы регулярно снимаем. У нас новая серия выходит раз в 40 дней. Кроме этого, есть проекты «Машины сказки» и «Машкины страшилки».

 

— Есть планы снять полнометражный мультфильм?

 

— Это совсем другой рынок, другая аудитория. Полнометражных фильмов для детей нет, потому что детей одних в кино никто не отпускает. Поэтому надо делать семейный мультфильм. А в России рынок полнометражного кино больше $20 млн не собирает. При этом 50% забирают себе кинотеатры, еще 15% — прокатные компании. И получается, что больше $10 млн вы в производство не можете вложить, чтобы даже при максимальном успехе оказаться в нуле в России. То есть делать только для РФ невыгодно, потому что технология 3D-анимации очень дорогая. А западные бюджеты предусмотрены на это в $80–150 млн. Мы за $10 млн такого же качества полнометражных мультфильмов не добьемся — это невозможно просто. Поэтому надо рассчитывать на всемирный рынок. Но у нас нет ни одной российской компании, которая может сделать проект для всемирного рынка. То есть это надо делать с одним из 10 мировых мейджоров.

 

— Тимур Бекмамбетов?

 

— Он не сделал ни одного фильма, который собрал бы $100 млн. Он мог сделать это как режиссер, но не как продюссер или прокатная компания. Он замечателен для российского рынка и как режиссер, и как специалист замечателен для западного. Но на Западе развернута целая инфраструктура. Там у Paramount или Warner Bros., или Universal уже заключены договоры на много лет вперед с десятками тысяч кинотеатров в 100 странах. Без такой логистики вы ни один большой фильм не прокатаете с прибылью. Поэтому если кто-то обратится к нам из больших мейджоров и предложит сделать мультфильм «Маша и Медведь» для полного метра — конечно, мы будем это обсуждать. Но самостоятельно на рынок выходить — это застрелиться.

 

— Как вы относитесь к инициативе ввести в России регулирование онлайн-видеосервисов?

 

— Это системы защиты, протекционистские меры которые уже есть в Китае, Франции и др. странах. Поскольку наши фильмы занимают лишь 15% в российском прокате — в случае квотирования дыры нечем будет закрывать. Россия делает в год около 60 часов анимации. А весь мир — 20 тыс. часов анимации. У любого, кто занимается прокатом анимации, есть 20 тыс. мировых и 60 российских. Из этих 60 половина — это авторская анимация, которую вообще никто не видит, потому что она не ставит себе цель по аудитории, а представляет собой самовыражение художника. Получается, что если вы закроете международный рынок или введете квотирование — то просто будет нечего показывать. С моей точки зрения, это абсолютно неправильно. Надо, наоборот, делать активную поддержку российской анимации. А авторскую анимацию финансировать на 100%.

 

Что касается кино, то там еще сложнее. Наше кино зарабатывает в процессе производства, а не в процессе продажи результата своего труда. Производство фильма закончилось — режиссер, актеры, сценаристы, продюсер заработали свои деньги. А дальше никого не интересует, как это кино будет дальше зарабатывать. Потому что потом они идут в Фонд кино и говорят: дайте нам еще денег снять кино.

 

Это не из-за того, что они плохие, — так система изначально построена. Вся советская мультипликация в СССР была авторской. Сделаешь ты гениальный или кукольный фильм, который один раз покажут, — ты все равно будешь получать зарплату. Поэтому это были чисто творческие амбиции на госденьги. Как наука.

 

Реально механизмы коммерциализации сейчас только формируются. 10 лет назад вот пришло лицензирование. Пришел сюда Disney, показал, как это надо делать. Появились «Смешарики», «Лунтик», мы...

 

— Во сколько оценивается бизнес «Анимаккорда» сейчас?

 

— Мы же не планируем выходить на IPO. Мы небольшой проект даже по европейским меркам. Я думаю, что если мы сейчас добьемся тех результатов, которые запланировали по Европе и США, то к концу 2016 года проект будет стоить около $100 млн. Это то, сколько проект «Маша и Медведь» может генерировать прибыли. «Анимаккорд» — это студия, созданная под конкретный проект, и его капитализация — это только интеллектуальная собственность — «Маша и Медведь».

 

— Сколько у вас в планах серий «Маши и Медведя» до 2018 года?

 

— Мы осенью объявляли, что будет третий сезон — он по 78-ю серию. Мы делаем порядка девяти мультфильмов в год. При этом стоимость одной серии — примерно $300 тыс. Производство занимает полгода.

 

— А вы получали предложения от инвестфондов о вхождении в капитал проекта?

 

— Постоянно получаем с 2002, 2003 года — с момента выхода на рынок. В такой брендированной анимации заинтересовано три вида инвесторов.

 

Инвестфонды, которые предлагают взять миноритарный пакет для диверсификации своего портфеля — чтобы каждый проект что-то приносил. Естественно, мы как прибыльный проект, финансово развивающийся, им интересны.

 

Второй тип — инвесторы, которые заинтересованы во вложении в бренд. Например, игрушечная компания, которая готова производить игрушки — от кукол «Маши и Медведя» и заканчивая домиками и др. по всему миру. Это большие вложения в производство, логистику и т. д. Поскольку лицензия выдается года на два-три, они готовы стать инвестором. Этот тип инвесторов заинтересован не только во вложении денег, но и в развитии бренда. Это правильный инвестор, который заинтересован в увеличении расходов на маркетинг, потому что он получает прибыль со своих игрушек, а не с пакета, который он приобрел.

 

Третий инвестор заинтересован в том, чтобы мультиплицировать, — телеканалы или медиагруппы. Они хотят купить проект с командой и развивать, возможно, другие проекты на базе этого.

 

В этом смысле предложений много. Но мало кто доходит до реальных переговоров. Предложения идут, но мы находимся в периоде роста капитализации. Мы их рассматриваем, но пока не соглашаемся.

 

Источник: RNS ONLINE